В прошлый четверг и нынешнее воскресенье сходила на концерты Геннадия Рождественского в Консерваторию. В четверг играли "Странствие Розы" - оперу Шумана, о существовании которой я не догадывалась, но это не то, чтобы важный систематический признак. Пели на немецком, догадаться, что вообще происходит, было совершенно невозможно, так что главенствовала музыка, местами совершенная и чудесная (кстати в эту среду была "Раймонда" без балета, тоже, наверное, любопытное "зрелище").
Вчера же была интересная смесь из малой и большой органной месс Гайдна и религиозных сочинений Стравинского, предваряемая речью самого Рождественского в частности о том, что говорил Стравинский о Гайдне, и что мог бы сказать Гайдн о Стравинском.
Стравинский говорил о том, что симметричное мертво. Ну что ж, жизнь в пределе своём имеет смерть, а гармония в пределе своём имеет симметрию. Я люблю Гайдна, и честно говоря, думаю, Бог тоже любит Гайдна.
Стравинского я не могу любить, за Бога впрочем не скажу.
Интересно, может, по старой, уже упомянутой привычке, я представляю себе материальные образы при прослушивании музыки. И если волшебная хоровая религиозная музыка, например, Гайдн, у меня ассоциируется с воздухом - тяжелым воздухом и ладаном, как в церквях, то Стравинский первого отделения у меня проассоциировался с Гауди, с Sagrada Familia - архитектурным монстром во всем своем величии. Какого же было моё удивление, когда открыв программку, я обнаружила, что это сочинение было заказано Стравинскому в честь собора св. Марка в Венеции, причём заказчики надеялись, что именно Стравинскому удастся отразить весь комплекс стилевых влияний, которые собор претерпел за 800 лет своего строительства. Неожиданно.
На этом моя интуиция перестала работать, приснившийся мне сегодня ледник в Стокгольме оказался несуществующим, вопреки потрясающей детальности моего сна.
Вчера же была интересная смесь из малой и большой органной месс Гайдна и религиозных сочинений Стравинского, предваряемая речью самого Рождественского в частности о том, что говорил Стравинский о Гайдне, и что мог бы сказать Гайдн о Стравинском.
Стравинский говорил о том, что симметричное мертво. Ну что ж, жизнь в пределе своём имеет смерть, а гармония в пределе своём имеет симметрию. Я люблю Гайдна, и честно говоря, думаю, Бог тоже любит Гайдна.
Стравинского я не могу любить, за Бога впрочем не скажу.
Интересно, может, по старой, уже упомянутой привычке, я представляю себе материальные образы при прослушивании музыки. И если волшебная хоровая религиозная музыка, например, Гайдн, у меня ассоциируется с воздухом - тяжелым воздухом и ладаном, как в церквях, то Стравинский первого отделения у меня проассоциировался с Гауди, с Sagrada Familia - архитектурным монстром во всем своем величии. Какого же было моё удивление, когда открыв программку, я обнаружила, что это сочинение было заказано Стравинскому в честь собора св. Марка в Венеции, причём заказчики надеялись, что именно Стравинскому удастся отразить весь комплекс стилевых влияний, которые собор претерпел за 800 лет своего строительства. Неожиданно.
На этом моя интуиция перестала работать, приснившийся мне сегодня ледник в Стокгольме оказался несуществующим, вопреки потрясающей детальности моего сна.
Комментариев нет:
Отправить комментарий