Длительное пребывание вдали от Родины толкает на варку кислых щей да на не менее кислые размышления о природе русской души, её генезе и патогенезе. Летом я впервые, кажется, со школы увлеклась перечитыванием "нашего всего", потом обнаружила и заглотила в очередной раз "Москву-Петушки" как дети грызут мел от недостатка кальция: настойчиво, но без аппетита.
В этот приезд меня осенило, что я не читала "Это я - Эдичка". А положение моё к этому обязывает, я считаю. Сегодня на полдня выпала из жизни, не оторвалась, пока не дочитала с неизменными в последнее время слезами на глазах: о бескрайней нежности русской души, о безжалостной американской мясорубке, о многом, о чём сожалею и буду сожалеть.
Решительно негде укрыться нам от русской литературы.
Из любопытства прочитала потом то, что удалось найти о Елене, даже фотографии выискались. Она потом написала книгу "Это я - Елена". Вышла замуж за графа, овдовела. Стихи я её почитала. Каково жить, прочтя в книге даже не половое своё жизнеописание, а вот тот страшный абзац, как Леночку, дурочку, не научили любить.
Господи, так нежно у него звучит это "дурочка"...
Очень мне еще вот эта цитата о литературной форме понравилась:
Что может быть интересного в пятидесятилетнем человеке с плохим здоровьем, живущем в дерьмовом отеле и пишущем драму «Адам и Ева», которую он мне стыдливо читал. Я тоже стыдливо, – даже Левина мне жалко было обидеть, – сказал ему, что такая литературная форма мне не близка, и потому ничего не могу я сказать о его произведении. Не мог же я сказать ему, что его «Адам и Ева» – это не литературная форма, а форма охуения от западной жизни, в которую он, как и все мы, вступил по приезде сюда. Он еще хорошо держится, другие сходят с ума.
На днях прочитала анекдот: - Изя, ты почему ещё не в Израиле? - Зачем? Мне и тут плохо.
Слёзы капали в кислые щи. Книжка чудесная, правда, хочу даже заставить Денисика её прочесть.
В этот приезд меня осенило, что я не читала "Это я - Эдичка". А положение моё к этому обязывает, я считаю. Сегодня на полдня выпала из жизни, не оторвалась, пока не дочитала с неизменными в последнее время слезами на глазах: о бескрайней нежности русской души, о безжалостной американской мясорубке, о многом, о чём сожалею и буду сожалеть.
Решительно негде укрыться нам от русской литературы.
Из любопытства прочитала потом то, что удалось найти о Елене, даже фотографии выискались. Она потом написала книгу "Это я - Елена". Вышла замуж за графа, овдовела. Стихи я её почитала. Каково жить, прочтя в книге даже не половое своё жизнеописание, а вот тот страшный абзац, как Леночку, дурочку, не научили любить.
Господи, так нежно у него звучит это "дурочка"...
Очень мне еще вот эта цитата о литературной форме понравилась:
Что может быть интересного в пятидесятилетнем человеке с плохим здоровьем, живущем в дерьмовом отеле и пишущем драму «Адам и Ева», которую он мне стыдливо читал. Я тоже стыдливо, – даже Левина мне жалко было обидеть, – сказал ему, что такая литературная форма мне не близка, и потому ничего не могу я сказать о его произведении. Не мог же я сказать ему, что его «Адам и Ева» – это не литературная форма, а форма охуения от западной жизни, в которую он, как и все мы, вступил по приезде сюда. Он еще хорошо держится, другие сходят с ума.
На днях прочитала анекдот: - Изя, ты почему ещё не в Израиле? - Зачем? Мне и тут плохо.
Слёзы капали в кислые щи. Книжка чудесная, правда, хочу даже заставить Денисика её прочесть.
Комментариев нет:
Отправить комментарий