Удивителен набор этих, так называемых, непереводимых понятий. Пошлость, быт, надрыв. Вроде как и нет им определения. Есть только сами слова, которые русский человек наполняет не смыслом, а иррациональным нежеланием существовать, протестом против всего разом.
«Пошлость, - кричит русский интеллигент, - пошлость». И отгораживается, отделяется, прячется, вот ему нечего уже надеть, некуда выйти и некуда прийти. Стыд и пошлость кругом, ничего не осталось. Он один. Один он и чинквеченто. И все равно что-то не так, и все равно кричит он: «Пошлость, пошлость, ну пошлость же, не могу!» Достает из стола пистолет и стреляется.
«Пошляк», - думают про себя другие.
Определить пошлость нельзя, выходит пошло.
Бороться с пошлостью нельзя, выходит верх пошлости.
Русские сами породили пошлость, сами взрастили, сами же попались и сами в ней и утонули.
Пошло только у нас, на западе может быть вульгарно, примитивно, безвкусно, но не пошло. В вульгарности есть что-то озорное, в примитивности – что-то обаятельное, безвкусицу мы, в конце концов, готовы простить. Пошлости не простим никогда.
На западе можно дышать не пошло, там, кажется, можно было бы существовать.
Но такой цели нет.
Поэтому на западе существовать нельзя.
На западе существовать нельзя – там нет надрыва.
Без надрыва скучно.
«Скучно, - кричит русский интеллигент, - скучно!» Достает пистолет и стреляется.
«Зажрался», - думают про себя другие.
2 комментария:
Докатилась до фельетонов!
Нет других жанров перед лицом всепоглощающей пошлости!
Мне кажется, с точки зрения русского языка даже нельзя сказать "пошлый фельетон" - это будет плеоназм.
Пошлый пост в ЖЖ, пошлый твит опять же.
Отправить комментарий